«Закон отошел, а Благодать и Истина всю землю исполнили»
Илларион Киевский
«Бог не в силе, а в правде».
Александр Невский
«Судите по правде: дабы наши виноваты не были».
Иван Грозный
«Кто что нашёл и любит, то своим ему быть может,
а Истина изначальна».
Григорий Сковорода
«Мы, русские, прежде всего боимся истины, то есть и не боимся,
если хотите, а постоянно считаем истину чем-то слишком
для нас скучным и прозаичным, недостаточно поэтичным,
слишком обыкновенным и тем самым, избегая её постоянно,
сделали её наконец одною из самых необыкновенных и редких вещей
в нашем русском мире».
Федор Достоевский
«Искусство, как и правда жизни, которую оно призвано выражать,
принадлежит спонсору».
Михаил Жванецкий
Предлагаемая книга посвящена исследованию истины и правды как категорий культуры, представляя собой попытку синтеза теоретического анализа и феноменологического исследования этих начал нашего национального самосознания и смыслополагания. Очевидно, что такой подход предполагает работу на двух полюсах философского анализа - выявления имманентного ментального движения в рамках социокультурного процесса и постоянной экспликации его смыслов.
Исторически ведущая роль в науке об истине принадлежала гносеологии (для которой фундаментальными свойствами истины выступали её объективность, абсолютность и т.п.). Однако ныне алетеология (alhqeia - истина) сталкивается с тем обстоятельством, что современный культурный процесс ставит на повестку дня выработку синтетического подхода к знанию и познанию, где традиционные гносеологические исследования неизбежно трансформируются в исследования с принципиально новыми целями и стандартами, а переход от абстракции субъекта познания к реальному человеку выступает предпосылкой обращения к идеям герменевтики, персонализма и др.
Невиданное пересечение в современном знании разных традиций и инноваций, смыслов и концептов порождает в алетеологии комплекс идей, связанный с констатацией социокультурной обусловленности познания и ставящий нас перед выбором: либо наши «философы науки» найдут в себе силы как-то примирить факт социокультурной релятивности познания с традиционной идеей объективности знания, либо превратятся в некую секту «пыльных гносеологов», вовсе не интересных для научного общества, общества в целом . В.С. Степин, говоря о заслугах в развитии философии «сциентистской» линии, идущей от Декарта, напоминает нам о необходимости и второй составляющей философского знания - тех философских практик, которые имеют своею целью поиски смысла жизни и «апеллирующих к литературе, искусству, способные даже строить себя по их образу и подобию». Как пример приводя русскую философскую традицию, которую «интересовал не только и не даже не столько поиск истины, - но поиск правды, справедливой жизни людей», академик называет эти две линии философствования двумя её «крылами», «без которых философия не летает» [Пушкин. - 1998. - №5, 5].
Сказанным и определяется возрастающее внимание учёных к теме правды, истории и теории этой универсалии культуры. Тем более, что обращение к истории показывает, что традиционную русскую философскую мысль интересовал не только и даже на столько поиск истины, но поиск правды, как основания справедливой жизни людей. Надо отметить и то, что философема «правда» для нашего миросозерцания привычно выступает как чисто национальная характеристика мироустройства и миропонимания. «Всякий раз, когда мне приходит в голову слово «правда», - восклицает Н. К. Михайловский, - я не могу не восхищаться его поразительной внутренней красотою. Такого слова нет, кажется, ни в одном европейском языке». Михайловский вообще-то (по факту), не совсем прав: уже древнееврейские пророки регулярно используют это понятие (в Ветхом Завете, например, 347 раз). Но мыслитель безусловно прав в том смысле, что отечественный концепт этого феномена играет уникальную роль в жизни нашего общества, будучи непосредственно связан с особенностями русской ментальности, а в более общем плане - с особенностью исторического нашего бытия, с этно- и геополитическим положением России. Правда, принадлежа к миру высших ценностей русской духовности, содержит в себе как интеллектуальные, так и моральные свойства идеала.
Отсюда так естественен в публицистике и в «дидактической» литературе тот её дискурс, когда правде придают черты категорического императива. Сказанное особенно характерно для определенного рода «текстов»: политруку, например, для того, чтобы внушить «личному составу», что солдаты идут в бой (а может, и на смерть) за «подлинную» правду, едва ли стоит рефлектировать на тему о эпистемической природе концепта «правды» и истории термина «подлинная правда», о том, как эта правда соотносится с общим сводом нравственных ценностей общества, с «правдами» иных культур, с общечеловеческими ценностями и т. п. Подобный уровень артикуляции правды («пролетарской», «русской», «женской») не только естественен, но, по-видимому, и неизбывен - как важнейшее мобилизационное средство формирования всякого (и не только русского) социального целого - этноса, класса, конфессии, половозрастной группы и т. д. Однако общество должно находить в себе интеллектуальные силы, способные - в противовес непосредственно-утилитарным смыслам наличного бытия -«портретировать» целостный хронотоп «правды», раскрывать диалектику «ускользающего», «присутствующего», «формирующего» в бытии этого феномена.
Научный подход к заявленной теме предполагает, как представляется, выявление исторической и логической связи отмеченных выше ценностно-смысловых (инструментально-прагматических) коннотаций правды с изменениями места этого феномена в зоне истины. Как и обратной корреляции этих категорий, включая и исследование эпистемологических особенностей феномена правды в контексте развития определенных социокультурных форм.
Сказанным и определяется цель данной работы - анализ становления и исторических особенностей функционирования категорий «истина» и «правда» в российском социокультурном пространстве, выявление исторических форм связи эпистемологических, социальных и гуманитарных конннотаций этого «идеологического дуплета», исследование конкретно-исторических особенностей и перспектив функционирования правды как репрезентанта истинностного и ценностного знания в рамках нашей отечественной культуры.
Обстоятельства вненаучного плана вынудили нас выпускать работу двумя выпусками: в первом выпуске предпринимается попытка историко-теоретического очерка бытия истины и правды в Древней и средневековой Руси и эпоху становления Российской Империи, во втором - раскрывается хронотоп истины и правды в «золотой» и, «серебряный» века российской культуры, советский и постсоветский периоды. Здесь же подводятся теоретические итоги исследования.
Автор в своей работе опирался на традиции исследования этой темы в русской общественной мысли, на ряд идей и подходов, почерпнутых в работах В.Б Александрова, Н.Д. Арутюновой, И.Н. Данилевского, В.В. Знакова, В.А. Лекторского, С.Ф. Мартыновича, Л.А. Микешиной, А.П. Назаретяна, А.Л. Никифорова, В.Н. Поруса, В.И. Ротницкого, В.С. Степина, Б.А. Успенского, Н.С. Черняковой, М.В. Черникова, А.Л. Юрганова и др. Большую пользу и удовольствие оказало автору знакомство с работами С.С. Аверинцева, М.Л. Гаспарова, А.Гениса, Ф. И. Гиренко, И.Т. Касавина, Г.С. Кнабе, В. А. Кутырева, А.М. Лобка, Ю.М. Лотмана, В. Непомнящего, М. Эпштейна и др.
В наши дни даже научные работы не обходятся без слов благодарности тем, благодаря кому становится возможным их публикация. Автор работы этот ритуал с энтузиазмом адресует своему ангелу-хранителю и земной спутнице Вере, без поддержки которой он, наверняка, не смог бы сохранить душевное здоровье, трудоспособность и надежду на лучшее в последнее десятилетие нашей российской жизни.