Современный научный тезариус всё более конкретизирует концепты "гуманитаризм", "гуманитарное мышление" и "гуманитарная наука", что, как представляется, не только способствует выявлению новых коннотаций отмеченных концептов, но и помогает выявить ряд существенных черт развития общенаучного, в частности, математического знания и познания.
В отличие от гуманизма, понимаемого как характеристика мышления и деятельности, ориентированных на благо человека как высшей ценности, гуманитаризм понимается нами как направление мышления и деятельности, ориентированное на всемерное развитие, освоение и использование гуманитарного знания в качестве важнейшего средства развития человеческой жизнедеятельности. Гуманитаризацию науки нередко сводят к проблеме насыщения негуманитарных дисциплин выводами и данными гуманитарных мышления, гуманитарных наук . В самом деле, в условиях превращения науки в могущественную силу, научное знание может быть использовано с равным успехом как во имя добра и созидания, так и во имя зла и разрушения. И очевиднейший путь гуманитаризации всякой науки состоит в теоретическом обосновании и практическом создании необходимых и достаточных условий, при которых исключаются возможности сознательного злоупотребления научными достижениями. Не менее важным для научной деятельности - в гуманитарном её аспекте - выступает преодоление односторонности и абсолютизации рационально-экспериментальных способов познания, обеспечение гармоничного их единства, взаимодополняемости с эмоционально-эстетическим постижением мира, как и обретение веры в нравственные идеалы как необходимый аспект научной деятельности. Однако, проблемы гуманитаризации научных знаний едва ли можно представить в подлинном и целостном их объёме вне уяснения природы гуманитарного мышления.
Последние несколько сот лет свои важнейшие задачи человечество решало с помощью естествознания. Подобное знание выступало как доказательная работа "теоретического" разума, свободного от суетности личностно-эмотивного и социально-ценностного отношения к миру. Предикатами его выступали объективность и всеобщность его характера, потенциал абсолютности и его логическая правильность. Именно такое знание явилось антиподом гуманитарного знания, ведя к абсолютизации технико-технологического фактора человеческой жизнедеятельности, логика развития которого отчуждала человека от весьма многих "родовых" его свойств.
ХХ век характеризуется ведущей ролью социальных знаний. Избирательность людей к тем или иным ценностям (обусловленная их жизненными нуждами) приводит к тому, что они могут полагать подлинным знанием (правдой) и то, что весьма мало соответствует действительности. Отстаивая свою правду, люди борются за тот мир, в котором им бы хотелось жить. За этим стремлением к утверждению своей правды лежит тяга человека к самореализации, изменению мира своего обитания. Однако, в условиях, когда общественные проблемы решаются через борьбу поляризированных социальных сил, "человековедение" нередко принимает агрессивный характер. Императивы человеческого разума трансформируются здесь по логике бинарных оппозиций, свое, частное (напр., классовое, национальное) бытие, полагая за "объективное" и "абсолютное", единственно гуманное знание. Это тяжкая духовная болезнь, истоки которой отмечал ещё Христос, призывая к смирению, умению "принять в себя мир", т. е., встать в позицию диалога.
Суть гуманитарного мышления состоит в том, что оно принципиально ориентировано на постижение и утверждение особого типа человеческой реальности - реальности Духа человеческого (заглавная буква здесь означает несводимость его к симулякрам духовности). Будучи высшей трансцендентальной силой и "жизненным побудом" ко всему совершенному, этот Дух воплощается в первую очередь в тех уникальных индивидах, которые способны на постижение потенциальных возможностей универсума, и через это на формирование ценностно-смыслового континуума. Субъект подобного мышления (в силу каких-то ещё не изведанных нами законов) выступает неким эмпирическим "индуктором" между Универсумом и человечеством. Придавая своему мышлению значение соизмеримости с миром, он выступает творческой константой мира, в котором он живёт и который строит.
Особенность Духа в том, что он допускает для воплощения своих смысловых императивов бесконечное многообразие конкретно-исторических их интепретаций его субъектами-носителями, порождая тем самым в истории постоянное напряжение весьма разнообразных духовных потенций по поводу реализации той или иной системы ценностей. Через подобный механизм (творческая плюральность сознательных и подсознательных структур формирования "должной" модели мира, как и свободный выбор тех или иных моделей "должного") и утверждает себя гуманитарное мышление. Вырабатывая культурно-значимые идеалы для человечества, конкретных культур, это мышление выполняет и функцию постижения отровенческих (иррациональных для данного уровня научного знания) тайн мироздания и человеческой жизни, создавая, к тому же, эмоционально благотворное мироощущение и восприятие бытия - как вокруг себя, так и в глубинах собственного духа.
Гуманитарной наукой, отсюда, выступает не всякая научная "дисциплина", предметом которой является "человек как таковой". Подобный тезис чаще всего можно услышать от представителей тех обществоведческих "дисциплин", которые изрядно скомпрометировали себя былой идеологической ангажированностью, да и в наше время занимаются "гуманитаристикой" того же сорта. Вспомним недавние исследования "духовного мира советского человека", которые свидетельствовали о чём угодно - и о характере социального заказа, и о степени "холуйства" социолога, и о многом другом, кроме действительного содержания наших реальных проблем. Нельзя не видеть и "дисциплинирующую" роль современного образования, которое в качестве механизма социальной интеграции всё более системно контролируется и эксплуатируется властью. В такой системе предоставление равных возможностей для образования выступают выдвигаемыми напоказ функциями, а процессы наследственной стратификации, воспроизводства неравенства - скрытыми, латентными. Гуманитарными можно назвать лишь такие науки и такое образование, для которых именно человек и действительные смыслы его бытия выступают и подлинным началом, и реальной конечной целью (а не объектом манипулирования, "формирования" личности и т.п.).
Другое дело, что наука, провозглашающая только лишь "самодостаточность" человечества и лозунг: "Всё для человека!" так же трудно назвать подлинно гуманистической. Смысл человеческого существования намного глубже и интереснее, чем проблема человеческого самовыживания - человек приходит в мир, чтобы трудиться над совершенствованием не только себя, но и того мира в котором он живёт - а это предполагает обращение к более глубоким началам мироздания, чем это признает классическая наука. К сожалению, многовековая борьба научного и религиозного гуманизма, акцентирующая внимание на тех или иных сторонах природы человека, мешала более целостному раскрытию смыслов и ценностей человеческого бытия.
То же можно в целом сказать о гуманитарных моделях образования, которая состоит в подходе к человеку как к высшей ценности, самоцели и главному источнику развития общества. "Сверхзадача" подобной модели - в самоценности человеческой жизни и развития личности в гармонии с миром природы, социума и собственного внутреннего мира, а наиболее продуктивной и динамичной силой, "ядром" модели выступает гуманитарная составляющая, основой которой является гуманитарное знание как "живое" и открытое знание. Переход к новой модели требует учета многообразия интересов социальных групп общества (в том числе и этому сопротивления этому процессу антидемократических сил) знания тенденций изменения массовой психологии, учёта тенденций становления информационного общества.
Проблемы формирования интеллектуально-гуманитарного потенциала общества определяются рядом противоречий, среди которых не последнее место занимает противоречие между традиционным темпом обучения человека и постоянно возрастающей скоростью появления нового знания. В связи с этим огромную роль приобрели прикладные математические технологии, основанные на компьютерных сетях, создающие как локальные, так и единые интерактивные информационные пространства. В этой работе математика, через свои прикладные дисциплины, совершенствует методическую систему научных исследований, как и системы образования, причем изменяя облик не только средств и организационных форм науки и обучения, но и формируя новые методы, в конечном счёте изменяя содержание, а то и цели научных исследования и обучения. Коммуникационные технологии, способствуя всеобщей доступности любой информации, выступают важнейшим фактором гуманизации нашей жизни - десятки миллионов людей с помощью новой техники компенсировали себе недостатки зрения, слуха и т.д. Приведя в дом библиотеку, офис, банк, компьютеры дают возможность инвалидам, больным, домохозяйкам получить равные возможности в среде обитания и деятельности. Гуманитаризация научной и образовательной среды -в условиях равной возможности для всех желающих освоить через Интернет любую информацию - напрямую связывают уровень образования с желанием это образование получить, позволяя формировать свой собственный культурный облик, досуг и мир развлечений, давая возможность хорошего образования, а значит, более престижной и высокооплачиваемой работы, даже тем, кому не выпало счастья обучаться в престижных вузах или родиться в состоятельной семье Компьютеры, иные цифровые носители информации, порождают новые формы социальной памяти. Ранее человечество, имея ограниченный объём ("архив") памяти, тщательно выбирало из безбрежного моря фактов то, что ему было жизненно нужно (остальное "благополучно" забывалось). Появление новых информационных технологий, означая обессмысливание цензуры информации, плюрализацию человеческой действительности и мышления, приводит к важнейшему изменению условий культурного бытия, изменению внешнего облика всей науки, как и самой математики.
Классическая математика, долгое время служа критерием научности, стремилась к однозначной определенности, предельной точности описания, отрывалась от реальной жизни с её гибкостью, открытостью, свободой выбора. В гуманитарной сфере неопределённость повсеместна, субъективность неизбежна, полнота недостижима. Здесь идеал точности уступает место идеалу целостности. И современная математика вынуждена, при сохранении достаточной точности, не разрушать целостность исследуемого объекта. Потребность в очеловечивании науки породила идею мягкой математики, асимптотических методов, многозначных логик, нечётких множеств, обусловили переход от тривиально-логического исчисления к вариационным принципам, линейному программированию и теории игр, к "выпуклому" анализу и распознаванию образов, к теории динамического хаоса и фрактальной математике. Именно эти разделы математики и позволили поднять на новый уровень математическое моделирование, имеющее возможность создать - вне сферы эмпирических наблюдений - бесчисленное число динамических абстрактных объектов, характеризующихся мягкостью, открытостью, относительной простотой и контролируемой оценкой точности.
Математика - в своей сути, это наука о структурах, в том числе и о числовых и пространственных структурах, которые наличествуют и анализируются во всех науках - естественных, общественных и гуманитарных. Но это и наука о бесконечном, о тех эффектах знания в структурных закономерностях бытия, которые нас ожидают (и которые мы заранее далеко не всегда можем предугадать), когда математик увеличивает размерности своих моделей, продвигаясь к бесконечности. Человек существует в окружающем его хаосе (бесконечности), освещая фонариком своих знаний лишь небольшой круг почвы под ногами. И имеется единственный более или менее доказательный научный способ заглянуть подальше, нечто предвидеть и предугадать: включить интересующее нас явление в какую-то структуру, создать некую модель, в которую включено интересующее нас явление.
Создавая математические структуры как мостки, по которым пытаемся преодолеть бездну хаоса, неизвестности, мы в этих структурах обязаны сочетать упорядоченное, полное, знаемое с неструктурным, открытым, иррациональным. Такова природа всякой модели и "расписать" незнаемое по сценариям знаемого нам позволяют обучающие алгоритмы, которые - в руках современного математика - могут имитировать всё, что угодно, вплоть до работы "нейтронных сетей" мозга . Характерной чертой "гуманитаризации" современного моделирования выступает всё бтльший отказ от излишней идеализации объектов: математика становится всё более "человечной" ещё и в том смысле, что она переходит к бтльшей реалистичности в моделировании. Заметим, что на неклассическом уровне моделирования всё бтльшую роль играет нетревиальная эстетика, позволяющая соединить методы классической математики с интуитивистскими методами постижения мира. Важнейший раздел матмоделирования связан с проблемой рефлективности, двойственности принятия решений по выбору модели деятельности. Эта двойственность вытекает из того, что мы в своей жизнедеятельности одновременно и действуем и оцениваем эти действия. И именно опора на ценности и традиции, нередко выступает хоть какой-то гарантией от неопределенности слагающейся ситуации, несбалансированности наших действий. Констатация генетического единства рационального и ценностного моментов нашей жизнеятельности и способствовала появлению математики выбора, исследующей как методико-методологические проблемы выбора как поведенческой модели, диагностику ценностных вариантов выбора и т.п.
Современный уровень решения методологических проблем в рамках математитики выбора, теории коллективных решений может, как представляется, дополнить ряд тезисов дискуссии 90-х годов о природе научных истин, перманентно продолжающейся до сих пор. Классическому определению истины, "объективности" такого рода истин, названных И. Пригожиным "основополагающим мифом классической науки", противостоит в этом диспуте "модельная эпистемология". По мнению её сторонников, вера в объективные истины есть "наивный реализм", свято убеждённый, что в нашем мышлении объект только "отражается", и совершенно не учитывающий, что создаваемая модель объекта несёт в себе и очевидное выражение субъектных характеристик, печать эпохи, классовых, национальных интересов и т.п. Что касается до современной науки, то для неё более характерно внимание не столько к проблеме "соответствия" (= объективности) наших образов внешнему объекту, сколько проверка правильности формирования нашей идеальной модели началам нашего исследования, как и эффективности этих моделей (что может быть, ещё важнее для их разработчиков) .
Статусу "абсолютности" наших истин, невольно приводящего к признанию всякой иной точки зрения априорно ложной, "модельная эпистемология" противопоставляет восприятие противоречащих друг другу идеальных конструкций, созданных нашим умом по поводу тех или иных объектов мира, не как взаимоисключающих, но как взаимодополняющих. Подобные модели мира конкурируют не по степени близости к некоему "Абсолюту", но по степени продуктивности решения задач, последовательности и полноте обобщения наличествующих сведений, прогностическим возможностям и т.п. Исследование нами объектно-субъектного взаимодействия на уровне выбора той или иной модели, показывает, что в отличие от объекта исследования, который представляет собою чаще всего факт эмпирический, предмет науки есть не что иное, как модель, некая научная идеализация объекта, параметры которой определяются как свойствами объективного плана, так и социокультурными установками и задачами субъекта исследования . Уяснение того, что социальное познание (моделирование) прямо зависит от характеристик субъекта (его потребностей, ценностных ориентаций и т.п.), что при исследовании "человекосоразмерных" объектов поиск истины оказывается связанным с определением гуманитарных стратегий преобразования этих объектов, позволило нам прийти к тому выводу, что именно гуманитарное знание и выступает общечеловеческой парадигмой знания вообще, а "точные" науки выступают лишь частным случаем познания - как "строгое" знание, возможное лишь в весьма узких границах четко зафиксированных предпосылок и норм, которые невозможно распространить на познание в целом.
В современных условиях глобального развития и углубляющегося в этих условиях противостояния мировых цивилизаций, важнейшей гуманитарной ценностью научного знания выступает построение эффективных моделей мирного мирового взаимодействия, позволяющих, с одной стороны, повышать интеллектуальный потенциал человечества, а с другой - совершенствовать механизмы нашего общего самоограничения. И главными положительными импульсами здесь должны выступать не конфронтация различных научных (и не только научных) точек зрения, с надрывом кричащих о своей близости Абсолюту, а сила и мудрость научного и эмпирического моделирования человечеством своих наличных и возможных состояний, и связанные с этим навыки целесообразно управлять внешними человеку процессами и его внутренними импульсами. Посильный вклад в отмеченный процесс в формировании гуманитарной парадигмы современного знания вносит, как мы пытались показать, и современная математика.