Над тобой, "пустяк",
Знаем - как потелос
М. Цветаева. Стихи к Пушкину
В расхожем мифе моцартианство Пушкина сильно преувеличено: стих поэта действительно импровизационен по самой сути своей, но черновики его свидетельствуют о том, что уникальная свобода пушкинской поэзии ("Язык мой - враг мой. Всё ему доступно, Он обо всём болтать себе привык") - результат титанической сознательной работы, созидательной и беспощадно-разрушительной одновременно. Так, в "ДвК" из 56 строф было исключено 16: поэт посчитал их утратившими актуальность.
"ДвК", созданный на фоне известных литературных событий (просодическая реформа С. П. Шевырёва, полемика об октаве) и явившийся своеобразной репликой, с одной стороны, на журнальные баталии того времени, с другой, - на строфический прототип ( итальянские октавы Т. Тассо повествовали о битвах сарацинов с крестоносцами: ср. журнальные призывы к Пушкину воспеть в подобающем тоне победы русского оружия в русско-турецкой войне, а байроновская октава имела уже принципиально иную тональность: "Дон Жуан" - шутливый рассказ с обширными лирическими отступлениями) - произведение в высшей степени сложное и остро полемическое. Поэт, предельно откровенно демонстрируя "механизм вдохновения", "пудреной пиитике назло", создаёт национальную модель эпической европейской формы - "лирико-сатирическую октаву" (ЛЭС): положив в основу сюжета предмет нарочито низкий и оформив его в торжественно- эпических стихах.
"Кирпичи", из которых строятся стены пушкинского домика, - строфа, главный персонаж, определивший сюжет и композицию произведения. Каждое восьмистишие представляет собой законченное целое. Отметим роль октавы в оформлении замысла поэмы (сюжет с переодеванием, кроме святочной мистификации, возможно, был предопределён и непременным сочетанием мужских и женских рифм в строфе); в объёме текста (количество строф, кратное 8: 56, 48, 40 ); в её "календаре" (фабульное время в поэме - 8 суток, сюжетное же, включающее в себя авторские воспоминания о давнопрошедшем, - 8 лет).
Эта же "нумерология" лежит и в основе композиции "ДвК": при всех хитросплетениях сюжета в нём можно выделить 4 части: вступление (8 строф), экспозиция (18 строф), фабула-анекдот (12строф) и концовка- моралите (2 строфы). Кольцевая тематическая композиция возвращает нас к началу ("Я хотел Давным-давно приняться за октаву" и "Так вот куда октавы нас вели!"). Своды домика органически сомкнулись. На композиционном уровне отчётливо проступает момент "шалости гения" - игры по программе: простота - сложность, логика - алогичность, последовательность - отказ от неё...
Октавы вступления (теоретический "фундамент" нашего домика) - декларация, смысл которой - в отказе от прежних форм ("Четырёхстопный ямб мне надоел: Им пишет всякий. Мальчикам в забаву пора б его оставить. Я хотел давным-давно приняться за октаву...") и в решении овладеть новыми. "ДвК"- это ещё (а может быть, в первую очередь) - ревизия-размышление у подножья отечественного Парнаса о дальнейших путях русской поэзии, её задачах и границах в прошлом и настоящем.
Лирическая октава строилась в соответствии со связующими строфу рифмами по формуле "6+2", тема развивалась неторопливо, усиливаясь за счёт параллелизма синтаксических оборотов, замыкаясь кодой-двустишием. Болдинская повествовательная октава деформируется и на уровне синтаксиса, распадаясь на несколько предложений с частым переносом из одной строки в другую. На строфу обычно приходится 4-5 предложений ( когда в ход идёт диалог, число предложений достигает 10): Усядься, муза; ручки в рукава,/Под лавку ножки! не вертись, резвушка!/ Теперь начнём. - Жила-была вдова,/Тому лет восемь, бедная старушка,/С одною дочерью. У Покрова/Стояла их смиренная лачужка/За самой будкой. Вижу. как теперь,/ Светёлку, три окна. крыльцо и дверь. Пушкинисты видят здесь опыт онегинской строфы, но укороченной почти вдвое Сама структура коломенской октавы требовала более динамичного повествования, отсюда - несовпадение границ стиха и синтаксической единицы: "Скажу, рысак! Парнасский иноходец/ Его не обогнал бы. Но Пегас/ Стар, зуб уж нет. Им вырытый колодец/ Иссох. Порос крапивою Парнас;/ В отставке Феб живёт, а хороводец /Старушек муз уж не прельщает нас./ И табор свой с классических вершинок /Перенесли мы на толкучий рынок". /
В стиховом сознании пушкинской эпохи Я5 не мог не ассоциироватьсься с французским декасиллабом - александрийским стихом, требовавшим обязательной цезуры после 6 слога ("За ним смотрел степенный Буало"). Вопреки мнению Б.В. Томашевского и установке самого поэта ("...я в пятистопной строчке Люблю цезуру на второй стопе") сегодня очевидно, что Пушкин создал не бесцезурный, а вольноцезурный Я5 (цезура в 75% текста - после 4-6 слогов, подсчёты Л.Л. Бельской) : "извилистый, проворный, длинный, склизкий. И с жалом даже - точная змия".
И, наконец, рифма - "своенравная царица романтических октав".В "ДвК" поэт находит способ обогащения рифменного репертуара: "Отныне в рифму буду брать глаголы"( глагольная рифма во времена Пушкина - примета среднего и низкого стилей). Отметим процесс семасиологизации рифмы: забаву-октаву-славу; дурой-цензурой-цезурой; Диана-романа; прекрасна-подвластна- несчастна.
Прозаизация стихотворного повествования в конечном счёте открывала неограниченные возможности поэтического изображения действительности.